Про Бродского

Вчера у мужа было полдня свободных, и мы имели возможность ухватить каких-то мероприятий от дня города. Выбор был достаточно велик, чтоб провести время интересно и с удовольствием. И что же мы выбрали? Мы влились в ряды тех безумных людей, что четыре часа стояли в очереди, чтоб попасть в музей-квартиру Иосифа Бродского на Литейном, который открывался на один день. Музею удалось выкупить часть коммуналки в доме Мурузи, где Бродский жил с детства и до высылки из страны, но на оформление документов и приведение ее в порядок до такой степени, чтоб можно было туда занести драгоценные экспонаты, требуется еще необозримо большое время. К примеру, в квартире обнаружено 27 видов грибка, рядом с каждым из которых музейным экспонатам находиться смертельно опасно. Даже бронзовый бюст Бродского занесен туда лишь на один день, с тем, чтоб на следующий вернуть его в безопасную среду.
читать дальше
Дом Мурузи, как многие питерские дома, прекрасен с фасада, но довольно обшарпан с внутренней стороны, и там, рядом с будущей мемориальной квартирой, живут себе люди, мало того, и в ней самой тоже, соседка Бродского по коммуналке переезжать отказалась, хотя ей предлагали квартиру в этом же доме, захотела остаться жить в своей родной квартире с грибком, отгородив себя от мемориального пространства кирпичной стеночкой, выложенной собственноручно. Не подумайте, что музейщики принудили ее самой выстраивать стеночку, просто женщина, на год старше Бродского, кстати, бывший инженер, не пожелала оставаться в стороне, имея разумное желание, чтоб все было сделано не абы как, а по технологии.

Самым долговременным и сильным впечатлением, конечно, оказалась очередь, эта чудесная гигантская группа людей, сплоченная любовью и интересом к Бродскому, готовая пожертвовать выходным и всеми другими мероприятиями ради того, чтоб попасть в его квартиру. Это были самые разные люди всех возрастов, семьями, одиночки, группы молодых людей, которых с виду трудно заподозрить даже в шапочном знакомстве с именем Бродского. Милые интеллигентные женщины, разговаривающие изящным вкусным русским языком, пожилые женщины, одетые, как представители интеллектуальной богемы. Молодые парни с капюшонами, надвинутыми на голову, и мужчины в очочках, одинокие девушки, читающие в очереди бумажную книгу и листающие странички на айпэде, воркующие молодые парочки. Мимо длиннющего хвоста очереди, тянущегося вдоль всего фасада, заворачивающего за угол и там еще почти до Литейного, шли люди с крайне недоумевающими лицами, даже с некоторой опаской, мало ли, чего можно ожидать от такого странного скопления народу в неожиданном месте, это те, что не знали, зачем здесь стоят. А те, кто знал, проходили с широкими хорошими улыбками, на их лицах было написано, как им радостно это мероприятие, как им приятно видеть тех, кто готов постоять здесь ради такого случая, и что они сами бы с удовольствием присоединились бы, если б не другие планы, и еще немного извинения и сожаления.

В общем, это была очень хорошая, доброжелательная и вовсе не пафосно-интеллигентная очередь, и в ней царила прекрасная атмосфера, никакой злости или раздражения. Время от времени отчаявшиеся с извиняющимися улыбками покидали ее, придавая тем, кто стоял сзади, силу и надежду достоять до конца и попасть в заветную подворотню. Дело в том, что уже когда мы подошли в 6 вечера, очередь была настолько велика, что нам не гарантировали попадание в квартиру до закрытия в 10 вечера, а за нами еще выстроился большой хвост. К концу стояния, когда мы были уже в каких-то метрах, но понятно было, что эти несколько шагов мы меньше, чем за час, не пройдем, вкусно изъяснявшаяся интеллигентная женщина своим хорошо поставленным мягким тембром рассказывала подругам, как у нее болит поясница, ноги, и что ей сегодня надо было сходить купить шпатлевки для ремонта, и как она придет домой, пожарит кабачков, нальет горячую ванну, сунет туда ноги и будет есть эти кабачки. С сырным соусом и с майонезом, пусть это и вредно. Ее знакомые тут же выразили полную поддержку и любовь к кабачкам, и я почувствовала, как эта внезапно вспыхнувшая страсть к кабачкам волнами расходится по очереди от этой женщины, синхронно с звуковой волной.

Кстати, ноги действительно мерзли, а труба подворотни еще и продувалась ветром, а стоявшие в дальнем ее конце музейные женщины подбадривали нас, обнадеживая, что это самое холодное место во всей очереди, но потерпеть осталось совсем немного. И все же мы достояли и успели войти до закрытия, уже под самый конец, и интеллигентные любители кабачков, и толстенькие студентки в обтягивающих джинсах, поминавшие всю дорогу евровиденье, и над чем они там ржали, да так, что из соседней комнаты принялись стучать, и с ними паренек с капюшоном на голове и руками в карманах, и одинокая девушка в плащике и с томиком в руках, и молодая парочка, держащаяся за руки, и ярко накрашенная стильно одетая девица в миниюбке и на шпильках с длинными черными волосами, ну и мы тоже.

Ну а дальше куча фотографий, неожиданно интересная экскурсия, при том, что экспозиция была совсем не велика, даже на день грибку решились пожертвовать немногое. Экскурсовод попалась нам очень милая и относилась к нам как-то по-домашнему. После вся наша группа окружила ее во дворе и задавала вопросы и благодарила, хотя уже стемнело, стало еще прохладнее, но почему-то уже никто уже не торопился домой, к ванне и кабачкам.

Вы спросите, а где же здесь про Бродского? По-моему, вот это все очень про него. Ну и про нас про всех. Эта толпа людей под балконом, на котором отец фотографировал маленького Иосифа на каждый день рожденья. У дома, на стенах которого, и это рассказывали люди очевидцы из той же очереди, которые когда-то вместе с Иосей гоняли в футбол в соседнем дворе, висели стенгазеты, позорящие тунеядца, вообразившего себя поэтом. Где его арестовали, избили, судили и дали пять лет ссылки за это вот. Где он жил, когда ему предложили выбор: психушка или вон из страны. В сквере напротив на огромном экране транслировали фильмы о его жизни, в отдалении была устроена сцена с микрофоном, где все желающие читали его и свои стихи. Вообще-то я терпеть не могу очередей, даже небольших, но в этой очереди стоять было совсем не скучно.